форум о танце и лошадях

Что касается Задорного, то это просто пример того какие могут сложиться отношения между зрителем и артистом эстрады. Они могут быть разные, и должны быть такими, так интереснее. Я не имела в виду, что смех - это единственный показатель «чего-то настоящего». Говоря об эстраде, я невольно вспомнила про выдержки из книги
А.Конникова «Мир Эстрады», которые для нас бережно распечатала наш педагог Елена Константиновна.

Там очень хорошо объясняется, что такое эстрада и в чем разница между ней и театром.

» ИЗ КНИГИ А.КОННИКОВА «МИР ЭСТРАДЫ»
Говорят: «Серьёзное искусство и эстрада». Эстрада, следовательно, несерьёзное. Театр - по исконным российским верованиям - кафедра. В театр ходят думать, искать правду, учиться жить. А эстрада по этой раскладке - балаган. Место беззаботного веселья и непритязательных развлечений. Человек посидел у нас на концерте, встряхнулся, освежился, снял с души бремя забот и снова заспешил по своим важным, серьёзным делам.
На эстраде - всё не как у людей. И эстрадные биографии тоже
Я не знаю никого, кто в детстве мечтал бы о карьере эстрадного артиста, режиссёра или автора. А люди, которые впоследствии таки становятся на этот зыбкий путь, долгое время готовят себя к чему-нибудь совершенно другому.
Голый человек на голой земле. Это формула Станиславского. Станиславский так видел и воспринимал эстрадного актёра.
Для меня это - ключ к раскрытию так называемой специфики эстрадного искусства, из-за которой вспыхивают у нас порой такие яростные споры.
Эстрадный артист, а проще - эстрадник, выходит на пустую сцену под слепящий свет прожекторов, один на один с публикой. В драме актера поднимает и несет на своем гребне могучая волна театральности Всё: декорации, костюмы, грим, свет, и ансамбль партнеров, и музыка - создают атмосферу представления «Растворяйся» и играй!
Эстраднику такая атмосфера тоже необходима. Но он должен создать ее сам, «из себя», не прибегая ни к каким подручным средствам.
Когда на сцену выходит истинный мастер, мы даже не подозреваем, как дьявольски сложна его задача
На голой земле, где обитает эстрадник, в силу вступают совершенно особые понятия количества и качества. Одна кепка или одни очки могут сыграть роль целой декорации, дав точное обозначение места действия и эмоциональный сигнал зрителю, чего ему ожидать: фарс, драму, клоунаду.
В спектаклях, в больших представлениях эстрада использует порой зрелищные приемы театрального искусства. Строит декорации, играет светом. Но и декорации, и цвет, и свет у нее свои - эстрадные. Поэтому не всегда оказывается удачным дебют на эстраде самых именитых театральных художников.
Правда. Мысль. Образ. У себя, на эстраде, мы говорим те же слова, что и в академических театрах большие режиссеры говорят большим артистам. К созданию образа, к выражению мысли эстрадник идет такими путями, на которую не вступает больше ничья человеческая нога. Правда на эстраде - это предельно крупный план.
Можно даже так сказать: каждый эстрадник - это отдельный театр.
Любая концертная организация состоит из множества самостоятельных театров, и у каждого свои заботы о репертуаре, о музыке, о костюмах, свои административные сложности. И каждому сценической жизни отпущено три минуты, хотя в основном у него все как в Большом театре: и вопросы композиции решаются, и сводит с ума окаянная проблема финалов, этой последней точки, которая, как серебряный всплеск литавр, должна все увенчать собой, и требуется соблюдение всех законов и заповедей высокого искусства, а сверх всего требуется УСПЕХ. Натуральный, неподдельный, осязаемый! Иначе не возьмут на следующий концерт. И правильно сделают.
«Номер хороший, но успеха не имел». Для эстрадника это убийственный отзыв. «Конца нет. Пусть найдет конец, тогда будем приглашать». А артист от этого зависит и морально, и материально, и душой, и телом.
«Чем будем удивлять?» Для нашей эстрады это ключевые слова. Эта потребность в удивлении, от которой захватило бы дух, с особой силой проявляется в отношении публики к эстрадному искусству. Здесь может быть заключен секрет влияния эстрады на человеческую душу.
Многими замечено, что после хорошего эстрадного представления наступает какое-то особое, бодрое настроение, словно вдохнул чистого воздуха, расслабил напряженные нервы после тяжелой работы. Ошибочно считают, что такой эффект создает «легкость» эстрадного искусства. Когда стараются достичь еще большего облегчения: поменьше мыслей, поменьше смысла, поменьше ассоциаций с насущными заботами и тревогами дня, - когда доводят эстраду до пустоты воздушного шарика, искомое чувство - увы! - не приходит, наоборот, люди покидают зал раздраженными, в дурном расположении духа. А вот если артистам удалось чем-то по-настоящему их удивить....
И так: Чем мы будем удивлять?- первая заповедь артиста на эстраде, его важнейший рабочий прием. И первый источник переживаний, раздирающих его душу.
Удивлять - значит сегодня показывать то, чего не было вчера, и придумывать на завтра такое, что пока невозможно и предвидеть.
Но мы уже выяснили и другое: что такое в жизни эстрадного артиста успех. Подчеркиваю - эстрадного, потому что ему, на его голой земле, некуда спрятаться от неуспеха и даже не с кем разделить его каменную тяжесть.
Необходимость удивлять порой перерастает в потребность. Она стучит в висках и гложет сердце, толкая на выходки, совершенно непонятные тому, кто привык жить в искусстве, экономя все: силы, голос, улыбки. И как вообще бывает на эстраде, все тут держится на «чуть-чуть», и демаркационная линия между хорошим и дурным вкусом, похвальной смелостью и предосудительной развязностью зыбка и тонка. И никакими заклинаниями и обетами себя не спасешь и не застрахуешь.
Когда человек внутренне пуст, когда нет у него в душе этого сырья, этой глины, из которой можно вылепить нечто достойное внимания, тогда ничего другого не остается, как спрятаться за какой-либо из модных в данную минуту стереотипов. Их всегда достаточно на виду, чтобы каждый нуждающийся мог выбрать для себя подходящий, но и не чересчур много, чтобы никто, упаси бог, не перенапрягся при выборе.
.................................................. .................................................. ..................................
.................................................. .................................................. ..................................
Драгоценная особенность эстрады - как бы самозарождаться там, где люди шутят, вселятся , поют, разыгрывают и поддразнивают друг друга. Такова естественная атмосфера нашего искусства, такова среда, в которой оно возникает
Главная художественная единица эстрады - номер. Два человека, три, ну, самое большее, если это ансамбль или небольшой оркестр, - 10-15. Если рассматривать это с точки зрения науки, изучающей человеческое поведение - социальной психологии, -получаются так называемые малые группы. А это самая рискованная разновидность коллективов, самая неустойчивая, больше всех подверженная разрушительному воздействию житейских стихий. И действительно, несть числа опасностям, которые буквально на каждом шагу угрожают единству и благоденствию номера.
Мы уже говорили о том, что каждый номер - это самостоятельный театр. И как бы ни была блистательна и парадна его афиша, в рабочих, скрытых от публики закулисных тылах бушуют страсти и конфликты не хуже, чем в гигантской труппе Большого театра.
Но, несмотря ни на что, вопреки всем законам и правилам, номер, эта коварная малая группа, обладает завидной прочностью. Есть сколько угодно примеров, когда даже после развода бывшие супруги остаются партнерами. Можно поделить деньги, жилплощадь, имущество, даже детей. Но когда дело доходит до двойного сальто...
Разрыв - катастрофа для номера. И это заставляет унять раздражение, взять назад обидные слова, всё простить и всё забыть.
Я заметил, что вообще новое у нас часто проходит 3 стадии. Сначала говорят: это вред. Потом говорят: это бред. А уже потом, когда признание становится всеобщим, те же люди говорят: мы тоже помогали!
Я думаю, успех на эстраде должен быть именно тотальным, массовым, безоговорочным. Тут не может быть «трудных» номеров или жанров, аналогичных «трудному» кинематографу или авангардистскому театру. Эстрада - демократическое искусство, в ней все - для всех. И в этом ее смысл и назначение
Мне вспоминается признание, сделанное Чайковским в одном из писем: написал прекрасную оперу, тонкую, нежную ( автор тут не преувеличивает, поскольку речь идет о «Евгении Онегине»). А вот теперь надо опошлить ее, чтобы она имела успех у публики. Люди, привыкшие судить поверхностно, завопят: какой позор, какой компромисс! А я в это вижу величие души большого художника. Без этого дара - делать широко доступным то, что ты намерен сказать, - за наше дело лучше и не приниматься
На эстраде мы приходим к формам прямого соучастия публики, включения ее в ход номера или представления,
Как этого добиться - есть тысяча способов, Прямых и открытых - и тайных, провокационных, с подковыркой.
Своеобразный диалог с публикой ведут фокусники. «Отгадай, разоблачи меня», - как бы говорят они, и зритель, хочет он того или нет, невольно втягивается в состязание: вдруг удастся подглядеть, разгадать секрет?
Даже такой пустяк, как предложение откинуть мяч, брошенный в зал, бывает оценен зрителями по достоинству. Не только потому, что мы, взрослые люди, не хуже, чем первоклассники, бываем рады нечаянной возможности подвигаться, повозиться Главное - в другом, преодолевается невидимая четвертая стена, которая делит наш мир на два мира - зрительский и актерский, на тех, кто действует, и тех, кто смотрит, на работающих и отдыхающих.
Детям необходима игра. Это понимают все. Но не все сознают, что с возрастом эта потребность вовсе не проходит. Игра - это и отдых, и освобождение от усталости, и зарядка наших таинственных внутренних аккумуляторов, из которых мы черпаем и энергию, и творческую фантазию, и оптимизм
Чтобы поскорее покончить с неприятным, скажу сразу о двух часто раздражающих меня крайностях актерского мировоззрения. Оба они одинаково неприятны и опасны по своим последствиям. Первое - раболепство перед зрителем, забвения себя в желании угодить. Второе - циничное «публика - дура». Я исхожу в своих действиях из убеждения, что зритель -мой партнер. Точный и абсолютно честный. И от меня требующий такой же точности и честности.
Глубокие социальные и психологические причины лежат и в основе всеобщей потребности в зрелищах, которую мы ежечасно ощущаем
Когда мы говорим сегодня «зрелище», имеется в виду вовсе не измена строгим вкусам, дешевка и пошлость. Имеется в виду яркость, необычность, неожиданность впечатления, охватывающий зрителя азарт, волнение, смех, а может быть, и вытертые украдкой слезы - все то, что поможет смыть с души усталость и освеженными глазами взглянуть на мир. Утверждаю, что нет более универсального и надежного средства против угнетающих психику стрессов, переутомлений и всевозможных отрицательных эмоций! Однообразие - вот, оказывается, главное зло для нашей нервной системы. Эстрада противостоит этому унылому чередованию, задает новый ритм, предлагает глазам новые краски.
У нас на эстраде лидирует песня. Танцевальные, оригинальные номера при всей их сложности и трудоемкости принимаются значительно прохладнее. Во всяком случае, чтобы понравиться публике, артист должен завязаться в три узла или внести в свой номер глубокий внутренний смысл.
И это естественно! Современному человеку жаль тратить вечер неизвестно на что. Зрелище в очищенном от мысли, так сказать, рафинированном виде может быть им принято исключительно как «гарнир» к общению,
И тут возникает своеобразная иерархия мастерства. Победителями в глазах публики являются не те, кто демонстрирует более сложную технику, силу, ловкость, гибкость, а те, кто умеет наиболее интересно сказать...
А если вы видите на эстраде что-то яркое, небанальное - можете смело спорить и не ошибетесь - вот она режиссерская работа. «Ищи режиссера»- так я переиначил бы классическое «шерше ля фам». Потребность в хорошем режиссере приходит ко всем артистам на пороге зрелости.
И, может быть, перебирая старые книги в библиотеке нашего будущего, кто-нибудь наткнется и на эту маленькую книжку, которую вы сейчас держите в руках. И если, перелистав ее, найдет сходство между моими мечтами и миром той, двухтысячного года эстрады - я буду счастлив.
Александр Павлович Конников. 1980 год.»